Слушание звуков

 

Миларепа сидит на скале, приставив к уху ладонь— Прежде всего, ты должен использовать уши, чтобы снять часть нагрузки с глаз. Мы с самого рождения использовали свои глаза для того, чтобы судить о мире. Мы говорим с другими и с собой главным образом о том, что мы видим. Воин сознает это и прислушивается к звукам мира.

 

Карлос Кастанеда. Отдельная реальность.


 

ОТДЕЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

— Как я могу перестать говорить сам с собой?
— Прежде всего, ты должен использовать уши, чтобы снять часть нагрузки с глаз. Мы с самого рождения использовали свои глаза для того, чтобы судить о мире. Мы говорим с другими и с собой главным образом о том, что мы видим. Воин сознает это и прислушивается к звукам мира.

— 2 —

— ...Прислушивание к звукам мира должно быть гармоничным и терпеливым.

— 3 —

Я начал упражняться в «слушании звуков мира». Дон Хуан велел мне практиковать это в течение двух месяцев. Слушать и не смотреть было мучительно трудно, но куда более тяжелым делом оказалась борьба с внутренним разговором. Тем не менее, к концу второго месяца я научился его останавливать, правда, на очень короткие промежутки времени, а также обращать внимание на звуки.

— 4 —

Миларепа в пещереОчень внятно он три или четыре раза повторил, что главная моя задача — найти дыры. Дон Хуан так и говорил — «дыры», и даже особо выделял это слово. Он сказал, что в таких «дырах» маг может найти самые разные послания, указания и инструкции.
Я хотел спросить, что это за дыры, но дон Хуан, как бы предугадав мой вопрос, объяснил, что их невозможно описать, так как они относятся уже к области видения. Несколько раз он повторил, что все внимание нужно сосредоточить на звуках и постараться отыскать дыры между ними. Он сказал, что четыре раза сыграет на своей духоловке. Моей задачей было воспользоваться этими жуткими звуками для того, чтобы добраться до приглашавшего союзника. 

— 5 —

Дон Хуан напомнил, что закрывать глаза нельзя. Начав прислушиваться, я смог различить пение птиц, шум ветра в листве, жужжание насекомых. Сосредоточиваясь на каждой из этих категорий звуков, я различил четыре типа птичьего пения. Можно было различить шум ветра, дующего с различной скоростью, большой и маленькой, и три типа шелеста листьев. Жужжание насекомых просто поражало. Их было так много, что я не мог их ни сосчитать, ни даже различить. 

— 6 —

Я погрузился в странный мир звуков. Такого со мной еще никогда не было. ...

— 7 —

Пересчитать все птичьи посвисты и жужжания насекомых я не мог, однако был абсолютно уверен, что слышу каждый отдельный звук. Сочетание звуков было исключительно упорядоченным. Я действительно не мог бы найти более подходящего слова для описания характера всей звуковой гаммы, чем «упорядоченность». Звучание имело структуру: звуки возникали в строго определенной последовательности. 

— 8 —

Затем я услышал ни на что не похожий продолжительный вой. От него меня бросило в дрожь. На какое-то время все другие звуки умолкли, и долина погрузилась в мертвое молчание. Когда реверберация этого воя достигла внешних границ долины и растаяла, звуки появились вновь. Я снова уловил структуру и внимательно в нее вслушался. Спустя мгновение мне стало ясно, что имел в виду дон Хуан, говоря о дырах между звуками. В шумовой структуре звуки были отделены друг от друга паузами! Например, особые посвисты птиц следовали через строго определенные интервалы. То же самое можно было сказать обо всех без исключения воспринимаемых мною звуках. Шорох листьев служил чем-то вроде тягучего вязкого клея, придававшего всей структуре характер однородного шума. Но главным было то, что продолжительность каждого звука являлась как бы единицей в общей шумовой структуре.
Дыра в холмеПромежутки или паузы между звуками, когда я обращал на них внимание, оказывались дырами в ней.
Снова раздался продолжительный вой духоловки дона Хуана. Я не почувствовал толчка, но звуки опять смолкли, и я воспринял их перерыв как очень большую дыру. В это мгновение внимание сместилось от слуха к зрению. Я смотрел на гряду низких холмов, покрытых сочной зеленой растительностью. В силуэте гряды был разрыв, как раз в том месте, на которое я смотрел. Он воспринимался как дыра в одном из холмов. Это был промежуток между холмами, сквозь который мне был виден темно-серый цвет далеких гор. В течение короткого промежутка времени я не понимал, что это такое. Казалось, что просвет, на который я смотрю, – это «дыра» между звуками. Затем звуки появились вновь, но визуальное изображение дыры осталось. Спустя мгновение я с еще большей ясностью начал осознавать шумовую структуру и расстановку в ней пауз. Сознание обрело способность четко различать и выделять каждый отдельный звук из огромного их количества. Я мог проследить за возникновением и исчезновением каждого звука, и все паузы, таким образом, воспринимались как вполне определенные дыры. В какой-то момент паузы как бы кристаллизовались, образовав в моем сознании некое подобие решетчатой структуры. Я не видел ее и не слышал. Я ощущал ее какой-то непонятной частью своего существа.
Дон Хуан опять заиграл на своей струне, и вновь звуки смолкли, образовав гигантскую звуковую дыру. Однако на этот раз пауза в шумовой структуре была как бы окаймлена дырой между холмами, на которую я смотрел. Эти две дыры наложились друг на друга. Эффект наложения сохранялся достаточно долго. Я успел «увидеть-услышать» совпадение их контуров. Снова восстановился шум, и структура пауз превратилась в гармоничную и почти визуально воспринимаемую картину. Я увидел, как звуки образуют структуру и как структуры всех звуков накладываются на окружающий пейзаж. Это было похоже на совмещение дыр, которое я только что наблюдал. Мое восприятие принципиально отличалось и от слухового, и от зрительного, но сочетало в себе свойства обоих. Внимание почему-то было сосредоточено на огромной дыре в холмах. Я чувствовал, что одновременно вижу и слышу ее. В ней было что-то притягательное, даже соблазнительное. Она занимала все поле моего восприятия, и каждая отдельная звуковая структура, совмещенная с характеристикой пейзажа, каким-то образом определялась этой дырой и от нее зависела.
Еще раз я услышал жуткий вопль духоловки дона Хуана. Все остальные звуки смолкли, две большие дыры как бы начали светиться, и через мгновение я увидел вспаханное поле. Союзник стоял на том же месте, где я видел его впервые. 

— 9 —

Он сказал, что маги используют звуковые дыры для получения особой информации. Через эти дыры союзник мага показывает ему очень сложные взаимоотношения явлений мира. 

— 10 —

— Для мага все наполнено смыслом, — сказал он. — В звуках, как и во всем окружающем, имеются дыры. Обычный человек не замечает их из-за низкой скорости восприятия. Поэтому он беззащитен перед жизнью. Черви, птицы, деревья, все существа могут рассказывать нам удивительные, невообразимые вещи. От нас требуется только быстрота, достаточная, чтобы уловить их послания. Мы можем ее добиться.

 

Карлос Кастанеда. Отдельная реальность. Киев «София», Ltd. 1992