СКАЗКИ О СИЛЕ
— Видение приходит только тогда, когда воин способен остановить внутренний диалог. Сегодня ты своей волей остановил его там, в кустах. И ты видел.
— 2 —
— Он сам позовет тебя и будет вести тебя посредством своего зова.
— Каким будет его зов?
— Я не знаю, его зов для тебя, а не для меня. Он будет касаться непосредственно твоей воли. Иными словами, ты должен использовать свою волю, превратив ее в действующее начало.
«Воля» была еще одной концепцией дона Хуана, которую он тщательно обосновал, отчего, правда, она не стала для меня более ясной. Я понял из его объяснений лишь то, что «воля» является какой-то силой, исходящей из живота через невидимое отверстие чуть ниже пупка, которое он называл «просвет». «Воля» намеренно культивировалась только магами. Она приходила к практикующим таинственным образом и якобы давала им возможность совершать необычайные поступки.
Я заметил дону Хуану, что не вижу для себя ни малейшего шанса сделать действующим началом в своей жизни нечто столь неопределенное.
— Здесь ты ошибаешься, — сказал он, — воля развивается в воине, несмотря на любое сопротивление разума.
— Разве не мог дон Хенаро, будучи магом, узнать, готов ли я, не проверяя меня? — спросил я.
— Конечно, мог, — сказал он. — Но такое знание не имело бы никакой ценности или последствий, потому что оно было бы изолировано от тебя. Ты — тот, кто учится. Поэтому ты сам должен провозгласить знание силой, а не Хенаро. Хенаро интересует не его знание, а твое. Ты сам должен обнаружить, работает или нет твоя воля. Это очень трудно сделать. Несмотря на все то, что мы с Хенаро знаем о тебе, ты должен доказать самому себе, что способен провозгласить знание силой. Другими словами, ты должен убедиться сам, что можешь использовать свою волю. Если это не так, значит ты должен убедиться в этом сегодня. Если ты не сможешь выполнить эту задачу, тогда дон Хенаро решит, что несмотря на все, что он видит относительно тебя, ты еще не готов.
— 3 —
Он засмеялся, хлопнул меня по груди и пошутил насчет мексиканского грузчика, у которого огромные грудные мускулы, но он не может выполнять тяжелой физической работы, потому что у него слабая спина.
— Следи за теми мышцами, — сказал он. — Они должны быть не только для вида.
— Мои мышцы не имеют отношения к тому, что ты говоришь, — проворчал я.
— Имеют, — ответил он. — Чтобы воля стала действующим началом, тело должно быть совершенным.
— 4 —
— Можно сказать, что воин учится настраивать свою волю, направлять её с точностью иголки, фокусировать её, где захочет. Как если бы его воля, которая выходит из средней части тела, была единственным светящимся волокном. Нитью, которую он может направить в любое вообразимое место. Эта нить — дорога к нагуалю. Можно сказать также, что воин погружается в нагуаль с помощью этой единственной нити.
— 5 —
— Позволь мне начать с того, что учитель никогда не ищет учеников, и что никто не может распространять учение, — сказал он. — Только знак всегда указывает на ученика. Тот воин, который может оказаться в положении учителя, должен быть алертным, чтобы схватить свой кубический сантиметр шанса. ...Я знал, что должен действовать быстро и зацепить тебя. ...То, что я сделал тогда, было схватыванием тебя своей волей.
Дон Хуан вспоминал о том необычном способе, каким он взглянул на меня в день нашей первой встречи. Он фиксировал на мне свой взгляд, и у меня было необъяснимое ощущение пустоты и онемения. Я не мог найти никакого логического объяснения своей реакции, и всегда считал, что после первой нашей встречи я отправился его разыскивать только потому, что меня озадачил его взгляд.
— Для меня это был самый быстрый способ зацепить тебя. Это был прямой удар по твоему тоналю. Я сковал его, сфокусировав на нем свою волю.
— Как ты это сделал?
— Пристальный взгляд воина устремляется в правый глаз другого человека, — сказал он. — И он заставляет того остановить свой внутренний диалог. Тогда выходит на поверхность нагуаль, отсюда опасность этого маневра. Когда нагуаль даже на короткое мгновение берет верх, тело испытывает совершенно неописуемое ощущение. Я знаю, что ты потратил бесконечные часы, пытаясь подобрать объяснение тому, что тогда почувствовал. И ты до сего дня так и не смог этого сделать. Однако я добился своего. Я зацепил тебя.
Я сказал, что до сих пор помню, как он посмотрел на меня.
— Пристальный взгляд в правый глаз — это не обычный взгляд — сказал он. — Скорее, это насильственный захват другого человека через его глаз. Другими словами, хватаешь нечто, находящееся за глазом. При этом возникает физическое ощущение удерживания чего-то своей волей.
Он почесал голову, надвинув шляпу на глаза.
— Естественно, что это только способ говорить, — продолжал он. — Способ объяснить непостижимые физические ощущения.
Он велел мне перестать писать и посмотреть на него. Он сказал, что собирается слегка схватить мой «тональ» своей «волей». Я снова испытал то потрясающее ощущение, уже знакомое мне по первой встрече и другим случаям, когда дон Хуан заставлял меня чувствовать, что его глаза касаются меня, действительно в физическом смысле.
— Но как ты заставляешь меня чувствовать это прикосновение, дон Хуан? Что ты на самом деле при этом делаешь?
— Нет способа в точности описать, что тут делаешь. Что-то вырывается вперед из какого-то места в области живота. Это нечто имеет направление и может быть сфокусировано на чем угодно.
Я опять ощутил что-то похожее на мягкие щупальца, схватившие какую-то неопределенную часть меня.
— Это работает только тогда, когда воин научится фокусировать свою волю, — объяснил дон Хуан после того, как отвел глаза. — Это невозможно практиковать, поэтому я не рекомендовал и не поощрял его использование. Эта сила приходит в определенный момент жизни воина. Никто не знает как.
Некоторое время он молчал. Я был крайне взволнован. Внезапно он начал говорить снова.
— Секрет заключается в левом глазе. По мере того, как воин продвигается по тропе знания, левый глаз обретает способность схватывать все. Обычно левый глаз воина имеет странный вид. Иногда он остается постоянно скошенным или становится меньше другого, или больше, или еще как-то отличается.
— 6 —
— Но если они [растения силы — прим. А. А.] используются только для остановки внутреннего диалога, то какую связь они имеют с союзниками? — спросил я.
— Это трудно объяснить, — сказал он. — Растения подводят ученика непосредственно к нагуалю, а союзник является одним из его аспектов. Мы действуем исключительно в центре разума вне зависимости от того, кем мы являемся и откуда мы пришли. Разум способен естественно так или иначе брать в расчет все, что происходит в рамках его идеи мира. Союзник — это нечто такое, что находится вне его обозрения, вне царства разума. Это может наблюдаться только в центре воли в те моменты, когда наш обычный взгляд остановлен. Поэтому правильно было бы сказать, что это — нагуаль. Маги, однако, могут научиться воспринимать союзников крайне необычным образом, и, поступая так, они оказываются слишком глубоко погруженными в новую точку зрения. Чтобы защитить тебя от такой судьбы, я не представлял тебе союзников так, как обычно это делают маги. Маги научились после многих поколений использования растений силы отдавать себе отчет о своем взгляде на мир во всем, что происходит с ними. Я сказал бы, что маги, используя свою волю, добились расширения своих взглядов на мир.
— 7 —
Карлос Кастанеда. Сказки о силе. Киев «София», Ltd. 1992